Эпоха завершается бурно, но при этом буднично. Две страны Европейского союза отказались платить «Газпрому» по новой схеме – «за рубли». Схема, на самом деле, щадящая, клиенты-то всё равно вносят свою валюту в российский банк, который преобразует её в нужные дензнаки, главное – открыть там счёт. Часть европейских потребителей согласилась, некоторые пошли на принцип – по политическим соображениям.
Дальше расслоение продолжится – до момента, когда Евросоюз сможет отказаться от российского сырья. Продолжительность непонятна, государства, наиболее зависимые от газа из России, называют сроки от трёх до пяти лет. Как бы то ни было, политическое решение принято, и нет оснований полагать, что оно может быть пересмотрено вне зависимости от исхода украинского кризиса. И тут дело не только в политике, но и в долговременных инфраструктурных выводах, из неё вытекающих.
Меняется вся стратегическая картина Европы, а она – наследие даже не тридцати лет после холодной войны, а более чем полувека. В середине шестидесятых годов, после Карибского кризиса, который напугал весь мир дыханием ядерного столкновения сверхдержав, были сделаны выводы относительно того, как, не прекращая холодную войну, гарантировать, чтобы она не могла пересечь фатальную грань. В сфере стратегического сдерживания началась активная работа по выработке механизмов недопущения войны с применением ядерного оружия. Результатом стала серия соглашений в области стратегической стабильности, благодаря которым заключительные десятилетия того военно-политического противостояния были куда менее нервозными, чем первые. На остроту соперничества это не влияло, но обеспечивало его рамки.
Однако предохранители создавались и в смежных сферах. Проект разработки сибирских газовых месторождений и масштабного экспорта в Европу был, конечно, важен с коммерческой точки зрения – чрезвычайно выгоден обеим сторонам. Но имел и важнейшую геополитическую составляющую. Создавалась ситуация глубокой взаимной зависимости, которая качественно повысила заинтересованность сторон в недопущении военно-политических потрясений. Опыт 1970-1990-х годов это подтвердил. И после прекращения «разрядки международной напряжённости» в конце семидесятых, и в период кризиса и распада СССР обязательства в сфере газового сотрудничества неукоснительно выполнялись. А если на его пути вставали политические препятствия, то и поставщик, и потребитель прилагали усилия, чтобы их скорейшим образом устранить.
Кризис её начался давно. Завершение холодной войны и распад СССР резко усложнили схему. Помимо отправителя и получателя товара появились промежуточные звенья – государства, интерес которых состоял в расширении собственного влияния и доходов за счёт использования транзитного положения. Этот фактор, заявивший о себе в девяностые, стал едва ли не определяющим уже в XXI веке. Если бы поставщик и клиент работали гармонично и слаженно, приемлемый для всех выход нашёлся бы. Однако дальше политика стала вмешиваться уже в их отношения.
С одной стороны, потребитель (ведущие европейские государства) имел своё представление, как должна развиваться Россия. Она развивалась иначе, соответственно, появилось желание разными средствами направить её в верную сторону. Советский Союз, как известно, никто никуда направлять не собирался, и хотя на Западе считали его устройство и устремления вредными, это выносилось за скобки необходимого экономического взаимодействия.
С другой стороны, сама европейская политика начала претерпевать серьёзные изменения по мере попыток её федерализировать на основе меняющихся ценностей. Переход к более тесной интеграции забуксовал по многим внутренним причинам, но ценностная составляющая только укреплялась – не только в политике, но и в экономике. Это влекло за собой изменение рыночных правил, в том числе казавшихся всем очень выгодными долгосрочных газовых контрактов.
Если обобщить, суть перемены (а она касается не только газа и не только Европы) заключается в следующем. На протяжении десятилетий – ещё в период холодной войны и потом, в эпоху расцвета глобализации, тесная экономическая взаимозависимость считалась залогом стабильности и мирного развития. Помимо СССР/России, это, конечно, относится к отношениям США и Китая. Сейчас подход обратный: зависимость – это угроза и оружие. Надо избавляться всеми способами. В том числе в ущерб экономической целесообразности. События последних недель придали этому процессу мощный импульс.
Но объективная необходимость сотрудничества, которая в предшествующие годы подкреплялась стратегическими соображениями, теперь будет вынуждена их преодолевать. Какого рода новые связи возникнут и какую долю от прежних они будут составлять – предмет работы в предстоящие годы. Но завершение прежней схемы подчёркивается обстоятельством, что параллельно быстрой эрозии подвергается и второй «предохранитель» – отношения в сфере стратегической стабильности. И там, и там назрело что-то новое.